Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /
Журавлевский «Радист»
На одной переправе, в нескольких километрах от центра города, долгое время работал пароход «Радист»… под командованием опытного потомственного волгаря-капитана Николая Ивановича Строкина.
Мы просили его подробно рассказать о беспримерных тревожных днях 1942 года, когда «Радист» был в пекле Сталинградских событий. Он согласился с такой постановкой вопроса, и беседа затянулась надолго. Вот что рассказал нам наш собеседник. «…В конце августа – это тогда, когда немецкие танки вышли уже на правый берег Волги в районе Сталинграда, меня вызвали в Управление к начальнику пароходства Ромащенко. Вместе со мной были приглашены капитаны пароходств «Армянин» и «Память Кузмичева». На этом коротком «по-фронтовому» совещании Николай Степанович так объяснил ситуацию, сложившуюся на Сталинградских переправах: «Большинство плавучих средств в районе боев и на подступах к фронту потоплено или сожжено вражеской авиацией и артиллерией. Оставшийся флот, способный двигаться, продолжает работать на переправах через Волгу. Его крайне не хватает. Вам предлагается в суточный срок подготовить свои суда вывести их к Сталинграду и поступить в распоряжение командования фронтом…
… но вернемся к рассказу капитана Строкина. «Матросы Катя Бояринова, Клава Иванова, кочегар Тамара Севрюгина поддерживали веселье. Наш весельчак и затейник масленщик Саша Варнашкин, рулевой Саша Малышев и другие члены команды, а также бойцы судового расчета противоздушной обороны присоединились к этому импровизированному концерту и от души веселились. Вдруг раздались возгласы «воздух». С юга появились две группы немецких самолетов по три в каждом звене. Самолеты шли на большой высоте. От группы отделились два самолета, спикировали и начали бомбить и обстреливать состав парохода «Армянин». Одна из бомб попала в кормовую топливную цистерну парохода и «Армянин» загорелся. Остальные самолеты ушли на Владимировку, и мы были очевидцами дальнейшей бомбежки порта, завода, поселка и рейда. Мной было принято решение бросить баржи и немедленно оказать помощь горящему пароходу, но помощи уже не потребовалось. Когда мы подошли ближе, пароход «Армянин» стоял носом в берег несколько выше села Черный яр и догорал. Его команда была уже на правом берегу.
…следующим утром от коменданта переправы мы получили распоряжение следовать с обеими баржами в Татьянку – это в 20 км ниже Сталинграда, где поступить в распоряжение 57-й армии. К вечеру, прибыв на место, мы были остановлены военными в горном яру, ниже мачтового завода, и находились в 15-18 км от линии фронта. Это была первая для экипажа ночь, поистине зловещая. Ночи-то, по существу, и не было, был кошмар. Над городом висел постоянный огненный шар. Масса осветительных ракет на парашютах, трассирующих гирлянд и не прекращающиеся взрывы от бомб с воздуха и снарядов от артиллерии. Вся команда парохода до рассвета вместе с бойцами-защитниками находились в боевой готовности. Через сутки пароход с одной баржой подняли к Устью Сарептского затона и остановили в ожидании дальнейших указаний. Все вскоре меня с технической судовой документации вызвали в штаб инженерных войск 64-й армии. В штабе генерал-майор Враздиловский проводил совещание. Он поручил команду 105-го понтонно-мостового батальона старшему лейтенанту Данилюк срочно изучить документы парохода «Радист» и дать ему свое заключение.
Необычный рейс «Радиста»
Рассказ продолжает Николай Иванович Строкин. «Когда нас освободили от работы на переправе, меня вновь пригласил командир понтонно-мостового батальона Данилюк и изложил не приказ, а просьбу из штаба командования выполнить еще один рейс по Волге. Причем все понимали, что №Радист» уже почти не пригоден к работе во льдах, но выполнить распоряжение просили очень убедительно. Нам нужно было подняться вверх на 5 км в районе Сталинградской ГРЭС при среднем ледоходе на Волге. Там, в овраге, 3 суток ожидало эвакуации на левый берег население Сталинграда, доставленное из центральной части города. В основном это были старики и женщины, многие с детьми. Работая на переправе, мне не было так тревожно, как в этот раз. Я понимал всю сложность операции, но выполнять приказ, тем более спасать людей, которые в невероятно холодное время ожидали помощи, было необходимо. И выполнить этот рейс надо было только ночью. Полный день весь экипаж боролся за живучесть судна. Все светлое время суток латал и заделывал пробоины, полученные при работе во льдах. Возвратившись на борт парохода, я собрал всех командиров, в том числе и боевой расчет, и доложил обстановку. Все понимали, что этого сделать почти невозможно, можно утопить пароход на Волге. Такое мнение имели все командиры судна. Я дал всем время на раздумье, а сам поднялся на капитанский мостик. За мной потянулся мой лучший давнишний друг – первый помощник механика Иван Ильич Киселев. Сидя с ним на скамейке, обсуждали задание. Мой взгляд случайно был брошен на кормовую часть судна. Там, за кормой, у берега были свалены 8 или 10 металлических понтонов от землечерпательного снаряда. Они сохранились на переправе как резервные плавсредства на крайний случай эвакуации. Я быстро вернулся к командованию и попросил начальника штаба подполковника Новикова отдать нам 2 понтона для закрепления на носовой части нашего парохода, как защиту при движении во льдах. Необычную для меня реакцию я встретил у начальника штаба, который, смеясь, произнес такие слова: «Берите хоть все. Они нам уже не нужны. Мы за Волгу бежать не будем, а вот немцы от Волги скоро побегут!» Эти простые слова меня взволновали, но как-то радостно, потому что они от сердца были высказаны военным человеком. Значит, он твердо верит – верит в то, что скоро свершится…
… но огромная масса населения с берега, по-существу, была просто неуправляема, быстро заполнила всю палубу, пролеты, проходы в кубрики и машинное отделение. Каждый имел при себе какую-то ношу, поэтому груды вещей были сложены выше кожуховых кают. Пришлось расставить бойцов-зенитчиков, которым дали команду сбрасывать на причал вещи, ни в коем случае не допускать людей на палубные каюты, ибо все это могло рухнуть. Охранять подходы к судовым механизмам и устройствам (брашпиль, кормовой шпиль, румпель, штуртросовая проводка). Никакие уговоры и даже угрозы со стороны команды на людей не действовали. Они в буквальном смысле команды на людей не действовали. Они буквальном смысле слова, лезли по головам других, по багажу, который все же падал на судно. Раздавались стоны, крики, но на это никто не обращал внимания.
…к рассвету мы были уже в районе Татьянки и не опасались обстрелов немецкой артиллерией. С большой осторожностью 12 ноября в 10 часов утра мы подошли к причалу Светлый Яр и полностью разгрузились. Когда все люди заполнили прибережный песок, мы были в шоке, ибо нам было не понятно, как выдержал пароход «Радист» такую массу пассажиров. Но радости и гордости за совершенное не было предела. Завершилась работа на переправах, надо было уходить, но уйти при полном ледоходе мы смогли только несколько километров и встали на зимний отстой в Булгаковском затоне».
«Светлоярская стратегическая»
Около 40 км ниже Сталинграда на правом высоком яру Волги расположено село Лучка (Светлый яр). Само село с городом Сталинградом связывала грунтовая дорога, способная пропускать большое количество автомобильного транспорта. И все же это не сама передовая. Хотя гитлеровские войска и пытались своей южной группой пересечь дорогу, пропускающую через себя большое число воинских соединений, вооружения и боеприпасов.
Ее речники в обиходе именовали в дальнейшем «Светлоярская стратегическая». Н ней были задействованы мощные буксирные пароходы и паровые баркасы: «Алтай», «Краснофлотец», «Громобой» - Волготанкера; «Товарищ», «Громов», «Самара», «Колыма», «Красная Волга» - Нижневолжского пароходства, и различные баржи. Считая переправу особо важной, командование Волжской военной флотилии в конце июля 1942 года поставило на огневые позиции южного крыла, а это и есть Светлоярская – канонерскую лодку «Усыскин» под командованием капитана 3 ранга Кузнецова Ивана Александровича.
Фронтовое спасибо
Яркие страницы и летопись Светлоярской переправы вписал коллектив парохода «Краснофлотец», которым командовал тогда Федор Николаевич Челышев. Этот пароход мощностью 720 л.с. был построен в 1891 году на Мотовилихинском заводе в городе Пермь. Он имел горизонтальную паровую машину «компаунд» тройного расширения и получил название «Медведь». После революции пароход переименован в «Краснофлотца»…
… об одном эпизоде работы «Краснофлотца» на Светлоярской переправе я узнал от самого Федора Николаевича. Он рассказывал: «В один из сентябрьских дней 1942 года мне вручили план-приказ, по которому «Краснофлотец» направлялся для работы на Сталинградскую переправу у Светлого Яра. (Ранее я рассказывал, что речники все переправы через Волгу называли Сталинградскими – Авт.) Фашистские орды бешено рвались к Сталинграду, к Волге. Их самолеты летали над рекой минируя ее в узких местах. Вражеские стервятники особенно охотились за шедшими из Астрахани нефтекараванами. «Краснофлотец» шел в распоряжение военного командования. Как-то в пути мы обменялись приветственными гудками с пароходом «Сократ». На него налетели немецкие самолеты, и его боевой расчет уже уничтожил три вражеских самолета.
В районе Сталинграда «Краснофлотец» подошел к берегу. На борт судна прибыл генерал Еременко – командующий Сталинградским фронтом – с группой военных специалистов. Он осмотрел пароход, поинтересовался прочностью корпуса и гребных колес. Затем все вместе собрались в красном уголке на короткий совет. Обращаясь ко мне, генерал сказал: - Будете работать здесь, на Волжской переправе в Светлом яру. Она нас очень интересует. Придется плавать в трудных условиях. Экипаж ваш подготовлен к этому? – За свой экипаж я ручаюсь. Мы уже получили боевое крещение, - коротко ответил я. – А теперь подскажите, - продолжал генерал, - где найти подходящую баржу? – Недалеко отсюда, - ответил с ходу я. – Так давайте ее сюда, - опять вмешался генерал. – «Краснофлотец» сегодня у нас самый мощный на переправе, а нам надо немедленно перебросить через Волгу большое количество танков и тяжелых орудий».
Потомственный речник – сын волжского шкипера, опытный волгарь Александр Иванович Смолин, первый штурман «Краснофлотца» своими воспоминаниями дополняет рассказ капитана. «Начало войны застало наш пароход в Дербешке. В действующую армию призывали многих наших рулевых, масленщиков, и в экипажах стали испытывать нехватку не только командного, но и рядового состава. Ушедших на фронт заменяли родственники тех, кто остался в тылу.
… первую половину навигации 1942 года пароход работал на перевозках нефтепродуктов из Астрахани, в основном, в Саратов. В конце августа, при следовании на Сталинград с баржой «Охта», груженной бензином, мы отстаивались в затоне у Чертыковского переката. Отстаивались больше двух суток, так как выше Солодников тралили фарватер. Во второй половине 1 сентября вниз с составом порожних барж прошел пароход. Вслед за ним шел служебный пароход «Струя». С него нам передали, чтобы мы немедленно снимались с якоря и уходили в Астрахань (Распоряжение В.И. Сухарина). «Струя» пошел на обгон состава по линии перевернутых красных бакенов, которые обозначали границу заминированного участка. На наших глазах, буквально в нескольких сотнях метров ниже, раздался страшной силы взрыв, и «Струя» словно поднялась своей средней частью над водой. Второй взрыв довершил дело и пароход затонул. Мы быстро на судовой лодке поспешили на выручку, но на месте катастрофы плавали только отдельные деревянные предметы. С места трагедии к берегу уходила лодка, а с другой нам сообщили, что бакенщики подобрали несколько человек, больше на поверхности воды никого нет…
… на судне были установлены 37-мл полуавтоматы и пулеметы ДШК. Прибыл боевой расчет. Штурманскую рубку обложили тюками с хлопком, на ее крышу положили железные плицы. Надстройка была закамуфлирована, окрашена в пестро-зеленый цвет. Заканчивались работы на судне. Экипаж готовился к ответственному заданию…
… работающий на переправе пароход «Громобой» брал на свой борт сразу по 600 человек. В одну из ночей «Краснофлотец» должен был доставить на правый берег срочный военный груз. Груза было много. Времени для перевозки всего намеченного до рассвета не хватало. Капитан решил облегчить от всего второстепенного свой пароход и часть груза принять на его борт. Так и пошло. Первые пять рейсов прошли благополучно. Шестой проходил уже на рассвете. Четыре «Юнкерса» появились неожиданно. Но зенитчики «Краснофлотца» были начеку. Одного «юнкера» прошли пулеметной очередью, и он отвалил в сторону. Второго сбила береговая артиллерия. Два самолета прорвались,… Взрыв бомбы у самого борта накренил судно. Загромыхали, ударяя друг друга автомашины, зазвенели осколки разбитого стекла. Послышались стоны раненых. И вдруг доклад: «В правом борту пробоины!»
… Федор Николаевич Челышев проработал на Волге более 50 лет. Родина высоко оценивал его ратный и мирный труд, наградив орденами «Ленина», «Трудового Красного знамени» и 5 медалями. Раиса и Геннадий награждены медалями «За отвагу».
Источник: «Опаленные Волгой». Автор – Владимир Пермяков. Издательство Самара 2002
Страница 275, 278, 280, 283-285, 287, 291-294, 297, 298, 300, 301.
Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /