Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /
О фронтовом товариществе.
Оно основано на общей одинаковой опасности, на оторванности от дома и от родных, от прежних друзей, от любимых. Развивает лучшие качества и отвергает все низменное, ибо нет корысти, зависти, подхалимства. Есть общий враг, и появляется чувство взаимовыручки. Один за всех, и все за одного. Иначе все могут погибнуть. Сплоченность мужского коллектива, готовность рисковать ради общего дела.
«Единственное хорошее, что породила война, это - товарищество».
Эрих Мария Ремарк
Я невольно сопоставил с судьбой Старкова свою долю и ясно представил себе, что завтра мои «орлы» так же бросят меня на проволоке; хорошо ещё, если не рядом с немцами. Впервые за два года на фронте я подумал, не лучше ли сразу пойти во весь рост под пули. И тут я вспомнил наставление своей бабушки Розы. «Что же ты, бабуля, обещала, что придёшь ко мне на помощь в самый трудный час, и не приходишь. Своих сил сопротивляться у меня больше не осталось. Спасай, если можешь!» И она пришла на помощь. Было это так. Похоронив Старкова и Краснобаева, я явился к вновь назначенному ПНШ-2 гвардии капитану Малашенко и заявил, что больше ползать каждую ночь к немцам в расчете на чудо я не желаю. «Языка» так не добыть. А своих разведчиков рота теряет каждую ночь по 5—6, а то и более. Пока я был на курсах, на моё место назначили молодого лейтенанта. Двух офицерских должностей во взводе нет. В роте разведки есть 5 офицерских должностей, и все заняты. Я попросил отпустить меня в роту автоматчиков, там была вакансия взводного. Евгений Иванович сказал, что без комбрига решить этот вопрос нельзя. Мы пошли к гвардии полковнику Мальчевскому А. И. Комбриг спросил, куда я хочу. Ответил, не кривя душой: «домой». Он: «Еще рано», — и сказал, что из разведки меня не отпустит. С кем же он останется? Есть две вакансии командиров разведвзводов во 2-м и 4-м батальонах (ОСБ). Он согласен, что мне надо сменить обстановку. Вот и предлагает на выбор разведвзвод любого из двух ОСБ. Зная, что в батальонах разведчиков так же гоняют каждую ночь в поиск за «языком», как и в отдельной разведроте, я сказал, что не пойду на разведвзвод, если мне не дадут неделю на подготовку поиска. Как раз в это время в бригаду прибыл зам. начальника разведки Армии майор Заможний, который руководил группой командиров разведки на курсах и хорошо меня знал. Комбриг привлёк его к обсуждению моего «бунта» и при этом поддержал меня: без подготовки ходить в поиски каждую ночь бесполезно и губительно. Заможний обещал решить мой ультиматум со своим начальником и одобрил моё назначение на разведвзвод в один из батальонов. Появились Скорина, Близнюк и Ильицкий, и уговорили идти во второй. Так я стал командиром разведвзвода во 2-м ОСБ, который занимал две землянки, врытые в берег реки Ловать, недалеко от г. Локня. Он состоял из 22 необстрелянных «салаг», никогда не бравших «языка». На следующий день капитан Малашенко сообщил, что согласен дать мне не неделю, но 5 дней на подготовку поиска. Мне велено готовить план захвата и учить личный состав молодых новобранцев. Через два дня он персонально проверит выполнение. Я взялся за дело. С утра до вечера проводил занятия с разведчиками. Никто пленных не брал и не знает, как это делается. Учил каждого, как вести себя в поиске, распределял роли. Главное: старался поднять моральный дух бойцов, привить им уверенность в успехе задуманного. Кроме того, чтобы выбрать наиболее уязвимое для немцев место, где будем брать «языка», я организовал два «НП». Один был в густых кустах на «нейтралке», метрах в 60-70 от немецкого переднего края. Второй — на огромной выделяющейся сосне, которая стояла на опушке небольшого леса, тоже на «нейтралке». Это было против правил: на выделяющихся объектах «НП» ставить было противопоказано. Однако, выхода не было. Только с этой большущей сосны был хорошо виден весь противостоящий нашему 2-му ОСБ участок немецкой обороны. Я пробовал в леске другие деревья, которые пониже. Залезал на несколько из них, но оттуда ничего не было видно. Тогда я решил сделать крону большой сосны погуще и установить на ней «НП». В первую же ночь мы натаскали на эту сосну много веток и в густой части укрепили досочку - сиденье… Наблюдатели залезали туда до наступления рассвета и сидели там без движения сутки, до смены. Первый день наблюдал я сам, на последующие сажал на сосну наиболее смышленых ребят. Они наносили на карту все огневые точки немцев, замеченное число солдат в каждом ДЗОТе и в проходах, ведущих к ним. С сосны видна была даже вторая линия обороны, которая находилась в 2-3 км от переднего края. Когда после первого дня наблюдений меня сменили, и я лёг спать в своей землянке, меня разбудил посыльный от комбата Скорины. Срочно привести себя в порядок, побриться, и в 10 часов быть в штабе бригады, куда приедет командующий вручать ордена. Посмотрел на часы: было уже 9 с минутами, а до штаба бригады топать 6 км по пересечёнке. Быстро побрился, умылся и бегом в штаб. Опоздал минут на 15. Награждаемые уже стояли в шеренге возле землянки комбрига, а командующий — генерал-лейтенант Юшкевич, большой, грузный и суровый дядька (я тогда увидел его впервые) — уже вручал ордена на правом фланге шеренги. Комбриг Мальчевский велел мне пристроиться на левый фланг, что я и сделал, запыхавшись от бега.
Награждение происходило так. Офицер, к которому подходил генерал Юшкевич, называл свою фамилию; адъютант командующего — капитан — смотрел в список и называл, какой орден должен был вручаться. Командующий жал руку награждённому и поздравлял его, брал у адъютанта и вручал орден с орденской книжкой. В шеренге стояло человек 20, и пока генерал Юшкевич дошёл до меня, я успел отдышаться. Назвал свою фамилию. Адъютант посмотрел в список и сказал: «Знамя». Генерал спросил о моей должности, после чего сказал: «Разведчик, а где же «языки»?» Комбриг Мальчевский сказал генералу: «Гинзбург раньше брал много «языков». На него большая надежда. Но он только вернулся с курсов, получил взвод и готовит поиск». Юшкевич похлопал меня по плечу и попросил: «Постарайся, младшой, очень нужен мне «язык». Возьмёшь — ещё не так награжу. А пока поздравляю тебя с орденом Красного Знамени». Не успел я ответить «Служу Советскому Союзу», как адъютант командующего прервал меня: «Товарищ генерал, знаков больше нет». (Потом мне сказали, что адъютантом был старший брат генерала Юшкевича). Генерал спросил меня: «Звезду хочешь?» Я отрицательно покачал головой. «Ничего не поделаешь. Раздал все. Придётся подождать. На днях тебе пришлют твой орден, разведчик» — сказал командующий, а адъютант записал что-то в блокнот. Прошло всего 63 года. Всё еще жду, когда пришлют. Впрочем, спустя недели две я еще раз увидел генерала Юшкевича, приехавшего награждать в госпиталь, но произошла опять осечка. Виноват был зам. командира 2-го ОСБ гвардии капитан Федор Ильицкий. Но это уже другая история.
Материал подготовила член союза журналистов России,
Поисковик-краевед Дэя Григорьевна Вразова,
Посвящается подвигу речников и моряков периода
Сталинградской битвы.
E-mail: deya212@rambler.ru
Стр.1 / Стр.2 / Стр.3 / Стр.4 / Стр.5 / Стр.6 / Стр.7 / Стр.8 / Стр.9 / Стр.10 / Стр.11 / Стр.12 / Стр.13 / Стр.14 / Стр.15 / Стр.16 / Стр. 17 / Стр.18 / Стр. 19 / Стр.20 / Стр.21 / Стр.22 / Стр. 23 / Стр.24 / Стр.25 / Стр.26 / Стр.27 / Стр.28 / Стр.29 / Стр.30 / Стр.31 / Стр.32 / Стр.33 / Стр.34 / Стр.35 / Стр.36 / Стр.37 / Стр.38 /